Сегодня убрала ёлку, спрятала все подарки и украшения. Чисто, пусто и грустно... На память о Новом годе
остались лишние килограммы. Никому не надо?
остались лишние килограммы. Никому не надо?
В тон настроению слушаю Окуджаву.
Друзья разъехались кто куда, театрально-концертная афиша ничем особо не прельщает, всё уже или видела, или не хочу. Шклярский в это время года к нам не ездит, а до Тюмени далеко и дорого. Надо как-то с этим бороться! Вот часов до четырех похандрю и буду радоваться. Чему-нибудь... Я найду чему, не сомневайтесь! :-)
Юрий Грунин
ЁЛОЧКА
(старая сказка)
Незаметно, молча
в стороне лесной
подрастала ёлочка
с каждою весной.
Из хороших – лучшая,
изо всех – одна,
гордая, колючая,
издали видна,
с изумрудной чёлкою
смолянистый хмель,
с колкою иголкою
недотрога-ель.
Там, где тропка волчья
под сухой сосной,
не нашёл я ёлочки
прошлою весной.
Сел у пня на тропку я,
трубку закурил.
Кто ж мою неробкую
грубо покорил?
Горевать не стоило
попусту у пня.
Старая история
в сердце у меня.
Прочих не касается,
прочим слушать зря –
об одной красавице,
проще говоря.
Сам не знаю, где уж, как
и по чьей вине
затерялась девушка
в дальней стороне,
из хороших – лучшая,
изо всех – одна.
Всё по воле случая.
А виной –
война.
Где вы, взоры девичьи,
где речей ручьи,
для кого вы, где вы, чьи,
иль ещё ничьи?
В городе-уродине,
в холоде камней,
вдалеке от родины,
вся в тоске по ней,
платит жизнью гордою
за свою красу
ёлка новогодняя,
что росла в лесу.
Побрякушки –
в крошево
за неделю, две ль.
Ах, моя хорошая
сломленная ель.
1948
Юрий Левитанский
КАК ПОКАЗАТЬ ЗИМУ
...Но вот зима,
и чтобы ясно было,
что происходит действие зимой,
я покажу,
как женщина купила
на рынке елку
и несет домой,
и вздрагивает елочкино тело
у женщины над худеньким плечом.
Но женщина тут, впрочем,
ни при чем.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
Итак,
я покажу сперва балкон,
где мы увидим елочку стоящей
как бы в преддверье
жизни предстоящей,
всю в ожиданье близких перемен.
Затем я покажу ее в один
из вечеров
рождественской недели,
всю в блеске мишуры и канители,
как бы в полете всю,
и при свечах.
И наконец,
я покажу вам двор,
где мы увидим елочку лежащей
среди метели,
медленно кружащей
в глухом прямоугольнике двора.
Безлюдный двор
и елка на снегу
точней, чем календарь нам обозначат,
что минул год,
что следующий начат.
Что за нелепой разной кутерьмой,
ах, Боже мой,
как время пролетело.
Что день хоть и длинней,
да холодней.
Что женщина...
Но речь тут не о ней.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
...Но вот зима,
и чтобы ясно было,
что происходит действие зимой,
я покажу,
как женщина купила
на рынке елку
и несет домой,
и вздрагивает елочкино тело
у женщины над худеньким плечом.
Но женщина тут, впрочем,
ни при чем.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
Итак,
я покажу сперва балкон,
где мы увидим елочку стоящей
как бы в преддверье
жизни предстоящей,
всю в ожиданье близких перемен.
Затем я покажу ее в один
из вечеров
рождественской недели,
всю в блеске мишуры и канители,
как бы в полете всю,
и при свечах.
И наконец,
я покажу вам двор,
где мы увидим елочку лежащей
среди метели,
медленно кружащей
в глухом прямоугольнике двора.
Безлюдный двор
и елка на снегу
точней, чем календарь нам обозначат,
что минул год,
что следующий начат.
Что за нелепой разной кутерьмой,
ах, Боже мой,
как время пролетело.
Что день хоть и длинней,
да холодней.
Что женщина...
Но речь тут не о ней.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
Булат Окуджава
ПРОЩАНИЕ С НОВОГОДНЕЙ ЁЛКОЙ
Зое Крахмальниковой
Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел –
тянется их перекличка...
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный, как электричка.
Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушье сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.
В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные, как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры.
Нет бы собраться им – время унять,
нет бы им всем расстараться.
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.
Ель моя, Ель – уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдалённый,
будто бы след удивлённой любви,
вспыхнувшей, неутолённой.
1966
Зое Крахмальниковой
Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел –
тянется их перекличка...
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный, как электричка.
Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушье сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.
В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные, как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры.
Нет бы собраться им – время унять,
нет бы им всем расстараться.
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.
Ель моя, Ель – уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдалённый,
будто бы след удивлённой любви,
вспыхнувшей, неутолённой.
1966
Комментариев нет:
Отправить комментарий